Мария Хаустова - Мамочка из 21-го бокса
– Куда едешь, милая? – вдруг спросила меня интересная старушка.
– Да к свекрови.
– А что ж одна-то? Без мужа?
– Мы с ним поссорились уж как пару месяцев назад. Я поначалу терпела, потом, когда замахиваться на меня начал, к маме перебралась, но и там не получилось. Пришлось вот к свекрови ехать.
– Да. Видать, не сахарно тебе пришлось, – пряча красный мобильник в сумочку, продолжала она разговор.
– Не сахарно. Не сахарно, – вздыхала я.
Миловидная женщина ёрзала на месте, и было видно, что она хочет спросить что-то ещё.
– Девочка или мальчик? – указав пальцем на Варюшу, поинтересовалась она.
– Девочка, – ответила я.
– Хорошо. А у меня вот до сих пор правнуков нет. Всё жду– жду. Внук уж пять лет, как женат. А толку никакого. Директором в строительной фирме работает, жена – пигалица, толку хватает только на гулянки и все тут, – сожалела моя великовозрастная, но подтянутая попутчица.
– Всему своё время. Может, она еще не осознала, для чего по белому свету ходит, – глянув в окно электрички, тихонечко ответила я.
– Ишь ты, и для чего же? Я вон сколько лет живу, и сама до сих пор понять не могу, – встрепенулась женщина в красном.
– Правда? А мне кажется, что смысл жизни в детях. Не столько в продолжении рода, а в тех радостных моментах, которые они могут тебе подарить, пока ты здесь, на этой земле обетованной. Вот смотрю на Вареньку и тепло от этого. Что моя. Родная. Кровинушка. Пусть и не похожа почти на меня, а моя. Вот улыбнется мне – будто Боженька рукой по щеке провел. Хорошо… – смотрела я на дочку.
– Так-то оно так. А без мужика дома делать нечего! – напирала на меня бабулька в красной шапке.
– Как это нечего? Сколько баб в одиночку детей подняло! И воспитали не хуже других! – гнула я свою линию.
– Ой, да и не лучше! И посмотри, кого воспитали. Кругом одни слюнтяи! Все на бабах сидят и ножки свесили. Меня вообще нынешняя молодёжь удивляет. Девки работают, парней своих кормят, обстирывают, обглаживают, да еще и ублажают всячески, а они на диванах полёживают, да в потолок плюют – вот счастье-то привалило! Дуры девки! – рассуждала старуха.
– Дуры! Да еще и какие! – соглашалась я. – По себе знаю.
– Да уж. У нас всё поколение воспитано однополыми парами: мамами да бабушками. Чему ж тут удивляться-то? – рассмеялась та громким смехом.
Она обвела меня взглядом и снова полезла в свою сумочку. «На вот, – рука в красном перстне протянула мне свою визитку. – Анной Николаевной меня зовут. Я являюсь учредителем строительной фирмы, о которой сегодня уже упоминала. Если понадоблюсь, вот мои координаты. Мне кажется, что ты девка путная. А таких я люблю. Помогу, чем смогу. Бери, бери. И не смотри, что я на электричке еду, у меня, знаешь ли, машина в ремонте. Считай, что я так молодость свою вспоминаю».
«Станция Семигородняя», – декламировал машинист. Бабулька зашевелилась и стала поглядывать по сторонам. В наш вагон вошёл крепкий и коренастый молодой человек. «Андрюшенька, я здесь!» – подзывала она его. Этот «Андрюшенька» большими шагами прибежал к Анне Николаевне и сильно удивил меня своим отношением к ней: «Привет, Анка!» Он поцеловал её в щёку и, завидев, что я наблюдаю за ними, посмотрел на меня и быстро перевёл взгляд на бабушку: «Кто это?»
– Попутчица, – объяснила она ему.
– Милая, ты не удивляйся. Андрюша меня с самого детства Анкой кличет. Я за это на него не обижаюсь. Он у меня знаешь, какой хороший!
– Андрей Меньщиков, – мужчина протянул мне жилистую руку.
– Мария Жданова, – сделала ответный манёвр и я.
– Наконец-то я узнала, как тебя зовут, – сказала Анна Николаевна.
– Я вот объект только что сдал. Дом многоквартирный строили, – продолжал новый знакомый.
Варя завозилась у меня на руках и начала плакать. «Кушать хочет, – объяснила я и достала пузырёк с молоком. – Вы извините, мне некогда пока что».
Малышка проголодалась и вспотела в своём жарком костюме. Я попыталась расстегнуть ей пуговицы, но держать бутылочку и той же рукой снимать одежду, у меня не получалось. Я заметила, как Анна Николаевна ткнула внука в бок. Он сразу же поднялся и помог раздеть Варюшку. Странное дело, у самого детей нет, а так ловко управился! Я поблагодарила его за помощь и дальше ехала молча. Варя высасывала молоко из бутылки и должна была срыгнуть. Поезд остановился, и машинист стал объявлять следующий населённый пункт. В это время я подняла малышку вверх, и нам удалось избежать неприятного казуса. Воздух вышел из лёгких моей девочки – она отрыгнула. Анка улыбнулась этому и сказала Андрею: «Гляди, какая малышка хорошая. Когда ты меня такой же порадуешь?»
– Да, бабушка, как только, так сразу. Ты же знаешь Ингу. Ей пока рано.
– Молчу-молчу… Так, видимо, от тебя и не дождусь никого…
– Молчит она. Как же!
За окном мелькали остановки, я пыталась отвлечься от раздумий и вглядывалась вдаль. Такое ощущение, что в деревушках, попадающихся нам на пути, никто не живет: ни тропинок тебе, ни дорог. Всё заметено снегом.
Мы проезжали километр за километром. Время тянулось медленно. Девушка, сошедшая с обложки глянцевого журнала, сидевшая недавно напротив меня, уже давно вышла из вагона на своей станции, и мне уже не за кем было наблюдать. Крепко обняв Варюшку, я уснула. Не знаю, сколько времени мы с ней дремали, но проснулась я от лёгкого прикосновения за плечо. Анка нагнулась надо мной и шептала: «Машуня, про-сы-пай-ся… Приехали»!
– Правда? – еле разомкнув слипшиеся от заспанок глаза, произнесла я.
– Ага. Вон, все выходят. Давай в толпу-то не полезем. Подождём, когда все выйдут. А то вдруг заденут, а у нас Варька спит, – ответила мне на это Анка.
И так по-доброму у неё это получилось. «У нас, главное, – слышалось в моей голове. – А сама знает нас лишь несколько остановок».
– Варьку мне давай, Андрюшка сумку вынесет, а ты следом иди, – добавила моя попутчица.
Я повиновалась и сделала, как она сказала. Вожега встретила нас не очень-то радостно: повсюду слякоть, грязь. Дождь вперемешку со снегом падал с серых облаков, чем создавал не самую приятную атмосферу.
– У-у-у: ещё до деревни 20 километров на чём-то добираться, – промычала я.
– Чего это на чём-то? – резко сказала Анна Николаевна. – А мы на что? Сейчас всё устроим!
Она снова достала из своей маленькой красненькой сумочки мобильник и набрала какой-то номер: «Женя? Так, Женя, подъезжай к жэдэ-вокзалу, ты мне срочно нужен. Даю на сборы пять минут!»
– Теперь нормально уедете – не переживай, – кинула она в мой адрес.
– А кто это? Что за Женя? – любопытничала я.
– Помощник это мой, – протараторила Анка.
Уже через несколько минут возле наших ног стояла новенькая «Тойота». «Ого, – подумала я. – Ничего себе. Раз уж у помощника такая машина, какая ж тогда у Анки. в ремонте.»
– Садись, давай! – командовала мною Анка. – Андрюша вещи твои уже в багажник положил. Садись и держи Варюшку.
– Спасибо, – благодарила я Анну Николаевну за помощь в то время, как она подавала мне дочь.
– Да перестань, ты бы на моём месте также поступила, – заглядывая в глаза, произносила Анка.
– Наверно… – отозвалась на это я. – Но сейчас очень мало таких людей.
– Но они всё же есть, – добавила милая старушка.
Она захлопнула двери автомобиля и крикнула: «Женя, давай!»
Мы помахали друг другу руками, и Женя дал по газам. «Родственница?» – спросил он у меня.
– Чья?
– Как «чья»? Анны Николаевны, конечно! – удивлялся водитель.
– А, нет, конечно! – дошло до меня.
– А кто же тогда?
– Просто попутчица.
– Наверно, очень хорошая попутчица. Анна Николаевна очень разборчива в людях.
– Об этом ведь не мне судить.
По извилистой, ухабистой дорожке мы доехали до переезда, на котором стоял тепловоз. Чёрный дым выбивался из трубы кабины, за которой тянулся маленький, зелёненький вагон. «Ну, вот и приехали», – с улыбкой сказал Женя. – Давайте помогу Вам выйти».
Он достал мою сумку из машины, а потом и нас с Варюней. По сугробам мы дотащились до нового транспорта. В вагоне тепловоза было темно и грязно: некоторые окна были наглухо забиты вагонкой, на полу валялась шелуха от семечек, а также – горы окурков и пустых бутылок. Мы с Варей сели к окну. Скамейка, на которой нам предстояло ютиться два часа, была обшарпанной и дыроватой. Где-то в углу топилась печка, которая и обогревала весь вагон. Она-то, кстати, и дымила. Именно поэтому в вагоне витал стойкий запах гари. «И почему мы не едем?» – думала я.
На задних скамейках сидели две бабульки, одна из которых была довольно пьяна. Она всё время материлась и чего-то доказывала второй. «Ой, Ийка, хватит врать – слушать тошно!» – отвечала на болтовню алкашки её соседка, по-видимому, не дошедшая ещё до такой кондиции…
– Ну! Долго ещё? Чё стоим-то? Кого ждём? – возмущалась Ийка.
– Кого-кого? Двадцать лет ездишь, а не знаешь, да? – дразнила её подруга. – Студентов! Пока они до сюда доберутся.»
